Почему французы не выражают восторг

Французское выражение Je suis excité вряд ли стоит употреблять для того, чтобы выразить восторг или восхищение чему-либо. Более того, во французском языке, кажется, нет способов выразить такие эмоции. По крайней мере именно так считает Эмили Монако, корреспондентка «Би-би-си», долгое время прожившая во Франции и поделившаяся с читателями своими наблюдениями.

Не делать, а быть

Ей было девятнадцать, она недавно переехала насовсем во Францию из США, она неплохо уже владела языком и считала, что легко сможет усвоить французский стиль жизни и влиться в общество здесь. Разумеется, она ошибалась.

«Чем дольше я жила во Франции, тем более неуместными становились мои американские привычки и образ жизни, – рассказывает Эмили Монако. – Однажды учитель французского рассказал мне, в чем кроется главное отличие между моей родиной и моим новым домом: «Вы, американцы, живется в faire [делать] и в avoir [иметь]. Мы, французы, живем в être [быть]».

Когда он произнес это, все встало на свои места. Эмили подумала о своей жизни в Нью-Йорке, где постоянно проверяла, что дальше надо сделать по списку, или занималась планированием своего времени на день, неделю, даже год вперед, и поняла, что во Франции все правда не так: во Франции люди просто живут настоящим.

Ей очень хотелось влиться в компанию, стать своей, но она отчетливо сознавала, что ее американские привычки с головой ее выдают. «Я слишком много улыбалась. Слишком громко говорила. Слишком часто восторгалась», – делится она воспоминаниями о том периоде.

Оттенки значений

Еще до переезда Эмили знала, что французское слово excité, такое созвучное английскому excite [восхищение, восхищать], – ложный друг переводчика, а фраза Je suis excité не имеет отношения к эмоциям: лучшим переводом ее будет «Я возбужден». Как утверждает профессор университета Сорбонны в Париже Оливье Фрайссе, в словарях оно описано как возбуждение и эмоциональное, и физическое, но на практике превалирует именно второе.

Более того, во французском языке просто не существует выражения «Я восхищена», и его приходится заменять фразами вроде Je suis heureuse [Я счастлива] или J’ai hâte de [Я предвкушаю это]. Ни одна из них не выражает той степени восторга, которую испытывает Эмили или ее друзья-билингвы, но это единственный способ хоть как-то вообще рассказать о нем.

Тонкости культурных различий

Проблема, однако, кроется не в трудностях перевода, а в культурных различиях. Например, в японском языке существует понятие «шинрин-еку» (приятные ощущения от нахождения на природе и любования ею), а в языке коренных народов Австралии есть слово «дадирри» (когда человек внимательно и вдумчиво слушает другого человека). Среднестатистический француз просто не испытывает потребности в каждодневном выражении восторга.

1. В словах «восхищение», «восхищаться» содержится эмоциональный заряд, который чужд французской культуре. Джулия Барлоу, соавтор «Истории французского языка» (The Story of French) и «Эффекта bonjour» (The Bonjour Effect) из Канады, объясняет: «Французы в разговоре не слишком хорошо относятся к выражению радостного возбуждения, которое мы, американцы, так ценим. Наше «Я восхищена» – это выраженная вербально улыбка. Во Франции люди видят жизнь, скорее, в негативных тонах».

Это подтверждает и муж Эмили Монако, истинный француз: «Если во Франции ты излишне раздуешься чему-то, мы будем гадать, что с тобой не так».

Однако для некоторых французы скорее рациональны и собраны, чем мрачны и угрюмы. Они считают, что французская культура более созерцательна и предполагает рациональное осмысление вещей и событий, при котором эмоциональное восприятие не меньше, просто оно переходит на иной уровень.

Американец-билингв Мэтт Дженнер, несколько лет проживший во Франции, говорит, что проблема не в закрытости французов, а в излишней эмоциональности англоговорящих представителей других культур. В частности, американцы, по его мнению, давно усвоили фальшивые, почти картонные улыбки и фразы для выражения восторга, а французы только тогда говорят о своем восхищении чем-либо, когда восхищены на самом деле.

Французская культура стала более эмоционально закрытой после революции. Именно тогда развивались салонные манеры и стиль речи, сложные поведенческие правила, основанные на необходимости скрывать истинные мысли и чувства, в противовес которым победители призывали прямо и честно высказывать, что думали и чувствовали граждане страны – и это деление на «своих» и «чужих» повлияло с течением времени на французский язык.

Здесь и сейчас

Эмили Монако, прожив во Франции 11 лет, все еще приходится напоминать себе об этой культурной особенности французов. Ее друзья считают обед в ресторане просто хорошим, а на вопрос, предвкушают ли они отдых на выходных, недоуменно пожимают плечами. Ее муж во время совместной поездки в США решил, что доброжелательная официантка в кафе была подругой жены – ему и в голову не пришло, что незнакомого человека можно радостно приветствовать, как к этому привыкли американцы. Жизнь во Франции – это жизнь здесь и сейчас, растворение в настоящем, рассказывает она, признаваясь, что ей это не всегда удается и она все еще тянется распланировать их с мужем жизнь, как это делает остальной мир.